В румынском тылу

В критические дни октября 1918 г. военный министр Германии заявил, что без нефти и зерна из Румынии вооруженная машина рейха может действовать всего полтора месяца. Оккупированная зона Румынии была опустошена.

Города находились на голодном пайке, у крестьян отбирали последний мешок кукурузы.

Население протестовало; известны многочисленные случаи срыва поставок, отказа от выхода на работу, саботажа производства; отбившиеся от своих частей группы солдат и офицеров румынской армии прибегали к партизанским действиям. В марте 1917 г. в столице женщины устроили голодную демонстрацию.

Правящие круги к этому сопротивлению никакого отношения не имели; напротив, они сделали все, чтобы передать страну оккупантам «в порядке»: в каждом министерстве был оставлен управляющий и минимум персонала, на первое время они были снабжены жалованьем. В одном только Бухаресте в распоряжение германских властей поступило 400 жандармов и 500 полицейских.

Накануне занятия столицы префект полиции генерал Мустаца пригрозил смертной казнью «любому мужчине или женщине, юноше или старику, которые нанесут оскорбление словом или делом имперским армиям» (т. е. германской и австрийской) . За народное сопротивление расплачивался народ тюремным заключением, концентрационным лагерем и даже смертной казнью.

Пощады захватчики не знали. Положение на оставшейся неоккупированной части страны сложилось исключительно тяжелое.

Новый русский посланник А. Мосолов писал о своей встрече с отступавшими румынскими войсками: «Я увидел толпы беглецов, представляющие остатки румынской армии. Это были не регулярные части, а насильственно собранные сборища избегнувших гибели людей, в большинстве босых, оборванных, с драньем, накинутым на плечи поверх грязного белья».